Портрет вел. кн. Александра Павловича и вел. кн. Константина Павловича.1781 г.
В правом нижнем углу подпись и дата: R. Brompton pinx. 1781
Холст, масло.
Размеры: 210 - 146,5 см.
Происхождение: в 1780–1781 заказана Екатериной II; до 1918 находилась в Галерее Дома Романовых в Малом Эрмитаже; после 1918 в собр. ГЭ.
Инв.№ГЭ 4491
Александр Павлович (1777–1825; вел. кн., с 1801 — император Александр I) и Константин Павлович (1779–1831; вел. кн.) — сыновья вел. кн. Павла Петровича (будущего императора Павла I) и Марии Федоровны. Портрет старших внуков императрицы Екатерины II, изображенных Бромптоном в возрасте соответственно четырех и двух лет co знаками высшего отличия, полученными при рождении, — лентой и звездой ордена Св. Андрея Первозванного на груди, является замечательным примером «пропагандистской» живописи екатерининского времени, наполненной глубоким политическим смыслом. Создание картины приходится на период наибольшего увлечения Екатериной II так называемым Греческим проектом, фактически отражавшим внешнеполитический курс России и предусматривавшим восстановление Византийской империи, расширение границ Российского государства и окончательное изгнание турок из Европы. 24 мая 1781 (по ст. ст.) императрица писала в Париж своему постоянному корреспонденту барону Мельхиору Гримму: «Бромптон, английский художник, обосновавшийся здесь и обладающий большим талантом; он написал двух моих внуков — это прелестная картина: старший забавляется, разрубая гордиев узел, а другой гордо положил себе на плечо знамя Константина. Эта картина в моей галерее выглядит не хуже картин Ван Дейка» (Екатерина II — Гримму 1878. С. 206). Впервые имя Бромптона упоминается в русских источниках 14 мая 1780 на страницах переписки Екатерины II с Гриммом в связи с работой над портретом старшего внука императрицы, Александра: «…на днях я велела Бромптону, хорошему английскому художнику, его [Александра] писать…» (Екатерина II — Гримму. С. 176). Счета за портреты Александра и Константина проходят среди архивных документов и относятся к маю 1780 (Ренне 1987. С. 56–62). Два портрета вел. кн. Константина, исполненные в 1780 (исходя из возраста изображенного), находятся во дворце-музее г. Павловска (инв. № ЦХ 3617-III, ЦХ 3618-III). Бромптон изобразил маленьких мальчиков с атрибутами, которые были хорошо понятны в XVIII в. Старший, разрубающий гордиев узел, ассоциировался с Александром Македонским, создателем огромной империи. Атрибутом младшего являлось в данном случае знамя, называемое лабарум (labarum — «знамя» лат.), появление которого связано с легендой о чудесном видении римскому императору Константину Великому сияющего креста с надписью «In hoc signo vinces» (Сим знаком победишь) накануне его победы над Максенцием. С тех пор крест с расширяющимися концами и монограммой Христа из перекрещенных букв Х и P на знамени стали использоваться в военной символике и воспринимались как победоносный знак Константина Великого. Привлечение образа императора Константина как идеального государя для поднятия авторитета великокняжеской, а затем царской власти на Руси было вполне традиционно, как и использование победоносного креста в военной эмблематике, орденской и знаменной символике (Вилинбахов 1983. С. 26–41). После удачных кампаний против Турции на суше и на море в 1770 и заключения мира в 1775 в умах Екатерины Великой и Г. А. Потемкина зрел грандиозный план «Греческого проекта». Казалось, сама природа участвовала в осуществлении задуманного, послав Екатерине двух внуков, которые в будущем должны были стать главными действующими лицами проекта. Именно поэтому первенец и наследник российского престола получил имя в честь Александра Македонского, а его брат был наречен Константином в память о византийском императоре. Екатерина мечтала посадить Александра на русский престол, минуя законного претендента, своего нелюбимого сына Павла. Для Константина она также готовила блестящее будущее. Она всерьез помышляла о воссоздании Византийской империи и об изгнании турок из Европы. «Я случился в Сарском Селе, когда родился великий князь Константин Павлович. Императрица несказанно была обрадована… Имя Константина уже заранее ему было назначено, и кормилица уже Гречанка приготовлена. Государыня имела в виду для будущих времен восстановить Греческую восточную империю и возвесть на престол великого Константина», — писал свидетель событий князь Федор Николаевич Голицын (1751– 1827) (Голицын 1874. С. 1319). В 1788 Г. А. Потемкин предположил, что «не худо в тайне подумать Константина Павловича к ним (в Швецию. — Е. Р.) в Короли», надеясь этой династической комбинацией снять постоянное напряжение на севере империи. Екатерина, уже менее уверенная в своих планах, отвечала: «Константину не быть на севере. Естьли быть не может на полудне, то остаться ему, где ныне » (Екатерина II и Потемкин 1997. С. 318, 319). В 1781, заказывая Бромптону картину, еще уверенная в успехе «греческого проекта», Екатерина, вероятно, хотела продемонстрировать языком искусства неколебимость русской политики и верность интересам христианства. Расшифровка заложенного в картине смысла, несомненно, не вызывала затруднения у современников и воспринималась как политическая декларация. Императрица, вероятно рассчитывая на то, что во Франции, противившейся планам России на Балканах, поймут и оценят ее политические намеки, позаботилась об отправке в Париж барону Ф. М. Гримму копии портрета. 3 (14) октября 1782 Екатерина писала: «Генерал Ланской Вам пошлет… бромптоновскую копию екатерининских мальчуганов, так как Бромптон их снова пишет» (Екатерина II — Гримму 1878. С. 251). Получив обещанный портрет, Гримм сообщает Екатерине: «Невозможно выразить Вашему величеству, до какой степени я был тронут милостью генерала Ланского в отношении картины, изображающей мсье Александра и сира Константина. Все находят эту картину очаровательной, толпами приходят ко мне на нее посмотреть… Она восхищает всех…» (2 (13) февраля 1783) (Гримм — Екатерине II 1885. С. 322). Копия картины находится в Эрмитаже (см. кат. 8), существуют миниатюрные копии портрета работы Хейде в Эрмитаже и неизвестного художника во дворце-музее Павловска. В собрании Эрмитажа есть также табакерка работы парижского мастера Луи Кузена 1781–1782 с миниатюрной копией центрального фрагмента картины Бромптона. Фигуры Александра и Константина копировались в XVIII в. как самостоятельные полотна. В имении Воронцовых Андреевское под Москвой с 1783 находились два отдельных изображения великих князей, повторяющие их изображения на картине Бромптона, — «Портрет вел. кн. Александра» и «Портрет вел. кн. Константина» (обе — холст, масло, 81,5 × 62; Владимиро-Суздальский музей-заповедник). Аналогичный портрет Александра находится в Муниципальном музее изобразительных искусств (Екатеринбург), а Константина — в Государственном музее изобразительных искусств (Нижний Тагил). К сожалению, не имея возможности сравнить их с оригиналом, нельзя ничего сказать об их авторстве. Изображение великих князей в виде Александра Македонского и Константина Великого вплетено в канву поэмы С. Джунковского «Александрова, Увеселительный сад его императорского Высочества благоверного государя и великого князя Александра Павловича» (2-е изд. Харьков, 1810. С. 14). «Пред ней два Ангела стоят, играют, / Тот узел Гордиев, тот Крест хранит. / Великой то ФЕЛИЦЫ юны Внуки; / Их к мудрости Ея приводят руки. / А учат славу знать Ея дела, / Покажут некогда они примеры / И должной храбрости, и чистой веры; / В потомство наших дней пойдет хвала!» Любопытно, что вел. кн. Александр и Константин изображены в костюмах аналогичных тем, что сохранились в Англии в собрании Р. Димсдейла, прапрадед которого, Т. Димсдейл, получил их от Екатерины Великой, когда приезжал прививать оспу внукам императрицы в 1781. Фасоны костюмов императрица придумывала сама, заботясь о том, чтобы одежда была удобна и не сковывала детских движений. Известно, что она принимала деятельное участие в воспитании и образовании внуков, писала для них сказки и перелагала русскую историю.
Портрет Екатерины II.1782 г.
Справа, у плеча, подпись и дата: R. Brompton pinx 1782
Холст, масло.
Размеры:83 - 69 см. Овал, вписанный в прямоугольник
Происхождение: в середине XIX в. в Английском дворце в Петергофе; после 1870 — в Галерее Дома Романовых в Малом Эрмитаже; после 1918 в ГЭ.
Инв.№ГЭ 1318
Екатерина II (1729–1796) — с 1762 российская императрица. В 1745 императрица Елизавета Петровна выбрала ее, урожденную принцессу Софию Фредерику Ангальт-Цербстскую, в жены своему племяннику и наследнику, будущему императору Петру III. При перемене веры немецкая принцесса получила имя Екатерины Алексеевны, а после государственного переворота 1762, в результате которого был убит Петр III, и восшествия на российский престол стала именоваться Екатериной II, позднее Екатериной Великой. Бромптон изобразил Екатерину II в возрасте 53 лет, в малой императорской короне, в горностаевой мантии, с большой цепью и звездой ордена Св. Андрея Первозванного, со звездой и лентой ордена Св. Георгия I степени. Якоб Штелин в «Записках об изящных искусствах в России» упоминает два портрета императрицы, исполненные Бромптоном: «…очень большой портрет Ее Величества в рост с различными аллегорическими атрибутами» и «премило удавшийся поясной портрет», который художник написал «для своего близкого друга, придворного аптекаря г-на Грево» (Малиновский 1990. С. 199). Последний можно предположительно связать с эрмитажным портретом. 24 мая 1781 Екатерина Великая, отвечая на просьбу барона Мельхиора Гримма прислать ему свой портрет, пишет: «…что касается конного портрета Эриксена, то Вы получите только копию, если хотите, я приложу к ней копию из тех, что пишет сейчас Бромптон» (Екатерина II — Гримму 1878. С. 206). По всей видимости, поясной портрет предшествовал большой аллегорической картине, так и не законченной художником из-за его смерти. Вероятно, именно об этом портрете упомянула Екатерина II в письме Гримму: «Бромптон умер, не закончив начатый портрет…» (Екатерина II — Гримму 1878. С. 274). Некоторое представление о том, как мог выглядеть большой портрет в рост, дает полотно, находящееся ныне в Екатерининском дворце в Царском селе (холст, масло, 229 × 306, инв. № ЕД-979-Х; ранее в собр. Эрмитажа). Неудачная реставрация сильно изменила вид картины. Тем не менее сравнение ее с эрмитажным портретом обнаруживает большое сходство между ними. Бромптоновский портрет Екатерины не получил такого широкого распространения, как, например, изображения императрицы, созданные датским художником В. Эриксеном (1722–1782) или шведом А. Рослином (1718–1793). Он не гравировался, и известна лишь одна копия с него (Томск, Музей изобразительных искусств). Правда, У. Кокс, посетивший Россию, издал книгу (Cox W. Travels into Poland, Russia, Sweden, and Denmark. 2 vols. London, 1784), в которой была помещена гравюра с портрета русской императрицы с надписью: «Bromton (sic!) pinxit A. Toppfer sculpt», но гравюра сильно отличается от оригинала Бромптона и скорее напоминает портрет работы А. Рослина. Остается только удивляться, как досадная ошибка была допущена по прошествии всего нескольких лет после смерти художника. Со второй половины XIX в. в литературу справочного характера прочно вошло мнение, что Бромптон писал Екатерину II в 1778. Оно основано на ошибке, допущенной в каталоге выставки 1870 (1870 С.-Петербург), где дата создания эрмитажного портрета — 1782 — была случайно изменена на 1778. Отсюда возникло предположение, ничем более не подтверждаемое, что Бромптон был в России в 1778 и что существует портрет Екатерины II этого времени. |
Главная 
