СИКСТИНСКАЯ КАПЕЛЛА ВАТИКАН
МИКЕЛАНДЖЕЛО БУОНАРРОТИ
Роспись плафона.
В 1508 году, несмотря на сильное сопротивление противников и соперников Микеланджело, в первую очередь Браманте, друга и ревностного защитника Рафаэля от любого посягательства на его славу, могущественный папа Юлий II призвал Микеланджело из Флоренции в Рим, чтобы тот расписал плафон (потолок) Сикстинской капеллы в Ватикане. За четыре года до этого Микеланджело-скульптор прославился своим Давидом, но опыта в качестве живописца у него было мало и еще меньше в технике фрески. Во всяком случае, он никогда не имел дела с изогнутыми сводами, составляющими в Сикстинской капелле значительную площадь. Микеланджело очень противился этому заказу, но, в конце концов, подчинился требованию папы. Эта титаническая работа заняла четыре года. Микеланджело исполнил для нее сотни рисунков, многие из которых сами по себе шедевры. Впечатляют уже одни только физические параметры этого творения, которое художник создал фактически в одиночку: площадь росписей Микеланджело в капелле около 520 кв. м. Поначалу он пригласил из Флоренции своих коллег-художников и предложил им, как рассказывает Вазари в своей биографии Микеланджело, «написать что-нибудь в качестве образца. Увидев же как далеки их старания от его желаний и не получив никакого удовлетворения, как-то утром он решил сбить все ими написанное и, запершись капелле, перестал их впускать туда и принимать у себя дома. А так как шутки эти, по их мнению, продолжались слишком долго, они смирились и с позором возвратились во Флоренцию». Заметим, что описание фресок Сикстинской капеллы, оставленное Вазари, быть может, лучшее, что написано об этом великом творении; к тому же Вазари был лично знаком, хотя и недолго, с Микеланджело - это произошел во Флоренции в 1524 году – и приводит сведения, что называется, из «первых рук». Часто можно прочитать, что Микеланджело писал потолок капеллы, лежа на спине. Это, по-видимому, легенда. Вазари говорит о величайшем неудобстве работы – о постоянно «закинутой вверх голове», иными словами, Микеланджело работал стоя, вынужденный все время держать голову закинутой вверх. «Он так испортил себе зрение, - продолжает Вазари, - что несколько месяцев не мог читать написанное и рассматривать рисунки иначе, как снизу вверх». Любой турист, побывавший в Капелле, подтвердит, что вышел из нее с больной головой и шеей, поскольку, пытаясь рассмотреть фрески потолка, все время запрокидывал голову. Можно представить себе, что испытывал Микеланджело после четырех лет такой изнурительной работы! Отдельная тема – как технически было возможно устроить леса для расписывания такой большой площади потолка. Известно, что Браманте, которому папа поручил обеспечить технически эту возможность, решил подвесить к потолку на канатах подмостья (нечто вроде люлек) и для этого во всем потолке пробил дыры. Когда Микеланджело увидел это, то, естественно, задал вопрос, как эти дыры заделать после того, как роспись будет сделана. Браманте ответил, что подумает об этом после, по-другому же сделать нельзя. «Микеланджело понял, - рассказывает Вазари, - что Браманте либо небольшой мастер своего дела, либо небольшой его друг». В конце концов, Микеланджело изобрел своей способ: он установил подмостья на козлах так, чтобы они не касались стен. Сохранился чертеж художника, дающий об этом представление. Более того, уже в наше время, когда производили расчистку фресок, реставраторы соорудили подмостья именно такими, какими их спроектировал Микеланджело. Четыре года изнурительного труда – это борьбы с собственным плохим здоровьем, с гнетом финансовых трудностей, с церковными проблемами, это недостаточное знание техники фресковой живописи (в какой-то момент фрески стали покрываться плесень, и это приводило художника в отчаяние), это, наконец, назойливая нетерпеливость и вздорность папы. «Встречаясь с Микеланджело, папа напоминал ему часто: «Не сделать ли капеллу красками и золотом побогаче, ведь она бедновата», - рассказывает Вазари. На что Микеланджело отвечал попросту: «Святой отец, в те времена люди золота на себе не носили, а те, что там изображены, слишком богатыми никогда не были, но были святыми людьми, так как презирали богатство».
Отделение света от тьмы.
Сотворение светил и планет.
Отделение суши от вод.
Сотворение Адама.
Сотворение Евы.
Грехопадение и Изгнание из Рая.
Жертвоприношение Ноя.
Потоп.
Опьянение Ноя.
Юдифь и Олоферн.
Давид и Голиаф.
Медный Змий.
Наказание Амана.
Сивиллы.
Пророки
Замечательные характеристики отдельных сцен и персонажей дает Вазари в своей биографии Микеланджело (здесь не возможно пространно цитировать, но мы настоятельно рекомендуем, прежде всякого другого чтения о капелле, прочесть посвященные ей страницы у Вазари). Весь цикл состоит из пяти (у Вазари ошибочно указано - шести) распалубков по сторонам и по одному в каждой торцовой стене (в нашей схеме №№ 14 - 25). В них написаны сивиллы и пророки. Вдоль длинных стен они чередуются в шахматном порядке; в торцах - пророки Захария и Иона. Роспись потолка Микеланджело начал со стороны восточной стены, противоположной алтарю - с сюжета «Опьянение Ноя». То обстоятельство, что Микеланджело всю работу над росписью Капеллы проводил в тайне, запирался и никому не позволял осматривать фрески в незавершенном виде (даже папу, являвшегося таком, он всякими способами, например, бросанием сверху досок, якобы не зная, что папа внизу, заставлял удалиться), породило разные гипотезы относительно хронологии создания всего цикла. В настоящее время принята концепция К. Тольная, считавшего, что вся работа была произведена в три этапа. Границы между ними (невидимые, но ощущаемые в стилистике «пограничных» эпизодов и сцен) проходят через потолка, пересекая его поперек: первая - между «Жертвоприношением Ноя» и «Грехопадением», вторая – между «Сотворением Евы» и «Сотворением Адама» (также со всеми боковыми фигурами). Первый этап работы продолжался с мая 1508 – 15 сентября 1509 года. Второй - до августа 1510, третий – с январь - август 1511. Вазари сообщает, что когда работа была наполовину закончена (включая «Сотворение Евы»), папа приказал раскрыть фрески, и леса были разобраны. Смотреть роспись пришел весь Рим. Впечатление они произвели огромное (Рафаэль изменил свою манеру живописи). * * * Сам ли Микеланджело изобрел программу сикстинского потолка – этот вопрос остается открытым, поскольку на этот счет не сохранилось никаких документов, если они вообще когда-либо существовали. Однако есть указания на то, что, хотя в общих чертах иконографическая программа росписи принадлежит самому Микеланджело, ему все-таки были даны весьма эрудированные в области богословия советы, дающее себя знать в некоторых деталях. Высказывалось предположение, что таким советчиком мог быть кто-нибудь из последователей Савонаролы. Тема потолка связана с двумя боковыми стенами капеллы, которые изображают историю Моисея и жизни Христа («Страшный суд» на алтарной стене появится намного позже). В связи с общей концепцией росписи Капеллы, необходимо указать на концепцию Августина, делившего историю мира на три возраста, которые он назвал ante legem (до дарования закона [Моисея]), sub lege (после дарования закона [Моисея]) и sub gratia (под Благодатью [Христовой]). Первый начинается с Сотворения мира, второй - с получения Моисеем скрижалей Закона на горе Синай, третий - с Рождества Христова. Таким образом, потолок Капеллы, который изображает Сотворение мира, соответствует первому возрасту. Стены, расписанные еще в XV столетии и соотносящиеся между собой по принципам типологии (то есть параллелизма между событиями Ветхого Завета и Нового), приобрели новое значение, образовав теперь вторую и третью стадии истории мира («возрасты» - по Августину). План Микеланджело имеет два различно направленных движения. Если наблюдатель стоит лицом к любой из боковых стен, он видит три дополнительные зоны, по которым его взгляд направляется снизу вверх. Низшая зона - в люнетах и треугольных пространствах над окнами - изображает человека на земле и включает предков Христа, как они поименованы в начале Евангелия от Матфея. К этой зоне принадлежат также паруса сводов в углах Капеллы, которые изображают четыре знаменитых примера спасения, о которых повествует Ветхий Завет: Давид и Голиаф, Юдифь и Олоферн, наказание Амана и Медный змий. Вторая зона содержит изображения тех, кто обладал особым пониманием божественного - пророков и сивилл. Они окружены безымянными нагими фигурами, которые, кажется, должны быть связаны с ними. Самая верхняя зона, с главными повествовательными сценами, изображает акты Божьего Творения и судьбу человечества, его падшее состояние, символизируемое Ноем («Опьянение Ноя»). Рама, в которую заключена каждая сцена, поддерживается еще одной группой из четырех обнаженных молодых мужских фигур. Фрески плафона делятся на две основные группы: изображения историй и изображения персонажей. Истории занимают центральный ряд потолка; персонажи распределены в остальных местах плафона. Истории охватывают девять эпизодов в рассказе о Сотворении мира в книге «Бытие» в Библии. Следует иметь в виду, что в первых двух главах книги Бытия рассказываются в сущности две разные версии этого Божественного акта (хотя были попытки их «гармонизовать»). В первой главе говорится, что в шесть дней (понимать нужно, конечно, как шесть исторических периодов) происходило следующее: 1-й день: отделение света от тьмы («…и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью» - Быт. 1: 4 - 5). 2-й день: создание тверди («неба») («И создал Бог твердь… И назвал Бог твердь небом» - Быт. 1: 7 - 8). 3-й день: сотворение суши (земли) («…а соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша… И назвал Бог сушу землею» - Быт. 1: 9 - 10) и растительности («произрастит земля зелень, траву, сеющую семя по роду и подобию ее, и дерево плодовитое…» - Быт 1: 11). 4-й день: сотворение светил («да будут светила на тверди небесной…» - Быт. 1: 14). 5-й день: сотворение животного мира («да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею по тверди небесной» - Быт. 1: 20) 6-й день: сотворение человека – мужчины и женщины («И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» - Быт.1: 27). Вторая глава описывает иной порядок Сотворения мира (на сей раз без деления на «дни»): после сотворения земли и неба «и всякого полевого кустарника» (Быт. 2: 5) Господь «создал человека из праха земного» (Быт. 2: 7). Затем «насадил Господь Бог рай в Эдеме на востоке и поместил там человека, которого создал» (Быт. 2: 8). Только после этого Господь создал всех животных и птиц; человек же дал всем им имена. Когда человек (Адам) уснул, создал Господь из ребра его женщину – Еву, жену ему. Из деяний шести дней Творения Микеланджело выбрал не все эпизоды, к тому же в выбранных изменил их последовательность. Это легко заметить, если сравнить схему росписей с приведенным перечнем событий по Библии. В первых трех сценах художник опирается на рассказ первой главы Бытия. Для следующих трех эпизодов программой служит вторая глава. История строительства Ноева ковчега изложена в шестой, потопа - в седьмой, опьянения Ноя – в девятой главе. Выбор Микеланджело эпизодов свидетельствует о том, что его в первую очередь интересовало то, что касается именно человека. В этой связи примечательна одна деталь в описаниях этих сюжетов у Вазари: говоря о сцене сотворения светил планет, историк утверждает, что «его же (Господа. - А. М.) он (Микеланджело. – А. М.) изобразил в той же истории, где он парит, благословив землю и создав животных». Но у Микеланджело не изображено никаких животных! Повторяем: его интересовал только человек. Каждый из эпизодов центральной части плафона – это акт мировой и человеческой драмы. И как повествование первых глав книги Бытия – это, в сущности, рассказ о главнейших моментах, открытых Богом в особом видении (visio), так и образы Микеланджело - это идеальное воплощение этих «видений». Микеланджело достиг высшей степени величественности и в буквальном смысле глобальности трактовки акта Сотворения мира. Эти девять сцен предстают как символические образы, причем не в узком понимании символики в смысле наличия некоего скрытого (зашифрованного) содержания, а как соотносимое по масштабу с библейским рассказом визуальное воплощение Божественного акта. Никто из художников прежде не достигал подобного эмоционального накала. Хотя Микеланджело начал роспись с более поздних сцен библейского повествования, он писал цикл в расчете на то, что «читаться» он будет по порядку, начиная от алтарной стены (на которой впоследствии сам Микеланджело изобразил Страшный суд, что было очень смелым решением, поскольку до него Страшный суд всегда изображался на восточной стене, а не на алтарной). Этот порядок ясно вытекает из того, что все действия в сценах обращены в сторону алтарной стены, следовательно, предполагается, что именно там и находится зритель, взгляд которого постепенно переходит к восточной стене. При этом Микеланджело добивается особого эффекта: взгляд Господа, по крайней мере, в сцене «Сотворение светил и планет», всегда устремлен на зрителя, в какую бы сторону он ни перемещался. Принято считать, что Микеланджело допустил определенный художественный просчет, придав фигурам фресок, с которых он начал расписывать Капеллу, недостаточный масштаб. Но, в конечном счете, смена масштаба воспринимается в законченном цикле не просто как изменение размера, а как усиление значимости сюжетов по мере их приближения к алтарной стене. Создается ясное ощущение эмоционального crescendo (итал. - усиления) в направлении алтаря. Это эмоциональное воодушевление, которое испытывает каждый, кто созерцает микеланджеловские фрески, опять-таки наилучшим образом выразил Вазари: «О, поистине счастливое наше время! О блаженные мастера искусства! Именно так должны вы именоваться, ибо при жизни своей смогли вы у источника столь светлого прояснить омраченный свет очей и увидеть простым все трудное благодаря художнику столь дивному и необычному. Нет сомнения в том, что признание и почет принесут вам славные труды того, кто снял повязку с очей разума вашего, пребывавшего во тьме кромешной, и показал вам истинное, отделив его от ложного, омрачавшего ваш ум. Возблагодарим же за это небо, и стремитесь подражать Микеланджело во всем». И тут же для – обязательного в искусстве - охлаждения пыла: «Стиль мой предназначен создавать редких глупцов!»…
